11.12.2020

Коронавирус в Туркменистане: Политика на грани преступления

Сердар Айтаков

Власти Туркменистана традиционно предпочли скрывать проблемы и угрозы падемии, чем предпринимать конкретные действия, признавая их серьезность и реально оценивая их последствия.

Власти Туркменистана на самом высоком уровне подтверждают, что пандемия Covid-19 для страны — только гипотетический риск, с которым правительство успешно справляется. Хотя социальная и экономическая ситуация в республике говорит об обратном.

С самого начала пандемии Covid-19 власти Туркменистана заняли позицию замалчивания, а затем и отрицания проникновения вируса в страну и наличия заразившихся и заболевших. С начала пандемии на разных уровнях политического представительства чиновники, часто в резкой форме, заявляли: «Благодаря заранее предпринятым мерам, коронавируса в Туркменистане нет!»

13 ноября 2020 года президент Гурбангулы Бердымухамедов на заседании правительства заявил: «…В результате проведённых профилактических мероприятий до настоящего времени в стране не зарегистрировано случая заражения коронавирусной инфекцией, что является позитивным показателем и нашим большим достижением».

А на заседании правительства в начале декабря, посвященному экономическим итогам 11 месяцев 2020 года, все члены Кабинета министров докладывали о достижениях в этой сфере. Отмечалось увеличение темпа роста ВВП на 5,8 процента, а рост «объёма розничного товарооборота по сравнению с тем же периодом прошлого года вырос на 18 процентов».

При этом фактор влияния пандемии на экономику страны, а также общемировой экономический кризис, связанный с Covid-19 на заседании правительства, не были упомянуты ни разу. Ничего не было сказано и в связи с падением трансграничной торговли и сокращением внешнеэкономической деятельности и влиянии этих факторов на экономику страны в целом. Ни о каких действиях и программах правительства в связи с пандемией и по борьбе с ней также не упоминалось.

«Избыточная смертность»

Тем временем, с марта 2020 года из разных регионов страны начали поступать сведения о массовых случаях заболеваний, по всем симптомам схожих с Covid-19. Власти с самого начала распространили строгое указание по всем больницам — ни под каким видом не ставить диагноз «короновирусная инфекция», заменяя диагноз на «пневмония, вызванная гриппом», простудой, а случаи смертей списывать на «сердечную недостаточность», «острый гепатит», «кровоизлияние в мозг», то есть на те заболевания, которые могли привести к скоротечной болезни и быстрой смерти.

Одновременно власти запретили все поминальные мероприятия, включая омовения и массовые поминки. Сами похороны проводились под наблюдением полицейских, а тела предавались земле в герметичных полиэтиленовых саванах.

Когда международная организация «ACCA-media» при анализе космических снимков обнаружила большое количество новых могил на кладбищах Туркменистана, представители силовых структур стали требовать «делать могилы плоскими и незаметными сверху».

Функционер одного из департаментов Министерства здравоохранения анонимно рассказал CABAR.asia, что власти оказались абсолютно не готовы к подобного рода ситуации и ее стремительному развитию:

«Инфекционная больница на северной окраине Ашхабада была заполнена моментально. Дальше началось перепрофилирование под инфекционные и других больниц общего профиля. Когда и они оказались заполненными, власти выделили под госпиталь некогда жилой городок — кампус одной из иностранных строительных фирм, покинувшей Туркменистан из-за ссоры с правительством.

На периферии ситуация складывалась критически, больницы были заполнены в первые же недели, людей просто не принимали, приехавших в больницы отправляли домой. Хорошо, если удавалось снабдить их самыми элементарными лекарствами, но потом и они закончились».

По словам этого же источника, «избыточная смертность» по отношению к тем же месяцам прошлых лет, составляет около 30 процентов, и он напрямую связывает этот факт с массовым заболеванием Covid-19.

«Определить абсолютные цифры, как заболевших, так и умерших невозможно, власти запретили ставить диагноз «коронавирус», но почти каждый месяц наша внутренняя статистика Министерства [здравоохранения] фиксирует превышение на 25-35 процентов [смертей за отдельные месяцы] по отношению к среднемесячным показателям прошлых лет», — заключил он.

Карантин под запретом

Нежелание властей признавать проникновение Covid-19 в страну проявлялось не только в публичном отрицании, но и в запрете на ношение защитных масок в публичных местах, за это людей просто штрафовали «во избежание распространения паники». Более того, всю весну, вплоть до конца июня, в Туркменистане проводились массовые мероприятия с принудительным привлечением в них солдат срочной службы, школьников и студентов, сотрудников государственных учреждений.

Один из сотрудников миссии ООН Гельды Комеков (имя изменено) в Туркменистане с горечью отмечает, что всем было понятно, как сильно опаздывало введение карантинных мер в Туркменистане — социальное дистанцирование в транспорте, учебных заведениях, местах массовой торговли, а также обязательное ношение защитных масок.

«Мы неоднократно просили правительственных чиновников обратить внимание на крайнюю необходимость этих мер, но нам в ответ давали понять, что введение этих мер отложено и будет откладываться до ''особого распоряжения'', которое должно поступить ''с самого верха''», — отмечает Комеков.

Один из местных наблюдателей, не понаслышке знающих внутриполитическую «кухню» туркменской власти, категорично заявил, что «все мотивы отрицания [наличия короновируса] связаны исключительно с самолюбием самого президента». До прихода на должность главы государства, Бердымухамедов был министром здравоохранения и руководил государственной программой «Saglyk» («Здоровье») по реформированию всей системы здравоохранения, которая в результате оказалась не готовой к подобным испытаниям.

Царящий культ личности президента не позволяет даже намека на какие-либо его ошибки или ошибки в построенной им системе. Таким образом, эта проблема из проблем здравоохранения превратилась в проблему политическую, власти сами себя загоняют в угол. Искусственно созданный политический характер отрицания пандемии в стране привел к парализации не только воли чиновников от медицины, но и к параличу всей системы здравоохранения — как бороться с тем, что в стране не существует, что в стране просто запрещено «сверху».

«Как будто вирус в стране есть»

Ситуация осложнялась еще и тем, что в 2020 году президент Бердымухамедов вошел в «возраст Пророка», 29 июня ему исполнилось 63 года. До этой даты было строжайше запрещено говорить об эпидемии в Туркменистане и пандемии во всем остальном мире — чиновники не только скрывали наличие инфекции и запрещали говорить о ней, но и всячески сдерживали любые профилактические и предупредительные меры, которые могли бы снизить заражение, уровень заболеваемости, а значит и заполнения больниц, и количество смертей.

По той же причине, до празднования дня рождения президента, власти саботировали приезд миссии ВОЗ в Туркменистан. Предварительно визит миссии был согласован еще в апреле, но власти все время откладывали ее приезд, ссылаясь на «проблемы с логистикой».

Как только был отпразднован день рождения президента и проведено итоговое заседание правительства за 6 месяцев 2020 года, президент в очередной раз поздравил всех с успехами и хорошими показателями в экономике, отправил все правительство в отпуск и ушел в отпуск сам.

На следующий же день в стране был введен «масочный режим» — за отсутствие защитных масок начали штрафовать, их ношение стало строго обязательным. Были предприняты другие карантинные меры — закрыты все базары, торговые центры, магазины, кроме продуктовых и торговавших предметами первой необходимости, введен контроль температуры на въездах и выездах из населенных пунктов. А за миссией ВОЗ был отправлен бизнес-джет «Туркменских авиалиний» и «проблемы с логистикой», длившиеся два с половиной месяца, куда-то исчезли.

Приезд миссии ВОЗ, которого в туркменском обществе так сильно ожидали, прошел 10 июля в режиме секретности и никак не освещался в национальных СМИ, за исключением констатации и итогов визита. Понимая всю двусмысленность ситуации, когда, с одной стороны, власти категорически отрицают наличие заболеваний коронавирусом, а с другой стороны, существует реальная опасность его тотального распространения, миссия ВОЗ порекомендовала властям Туркменистана действовать так, «как будто вирус в стране есть».

В повторном визите миссии ВОЗ, который был предварительно также согласован, власти по-прежнему отказывают. 12 декабря в Туркменистане планируется празднования юбилея статуса нейтралитета, по мнению властей, являющегося одним из краеугольных камней туркменской государственности и суверенитета. И риски обнаружения Covid-19 миссией ВОЗ, которая планировала отбор анализов для независимой экспертизы, в преддверии такого праздника, по мнению властей, являются чрезмерными.

Тем временем для оправдания введения карантинных мер, особенно строгого масочного режима, власти предложили туркменскому обществу и мировой общественности идею о том, что коронавирус может переноситься пылью из зоны экологического бедствия в Приаралье. При этом привести какие-либо научно обоснованные данные и мнения серьезных ученых власти отказались. Эта версия служит оправданием всех карантинных мер в целях заботы о здоровье населения.

Очереди и дефицит валюты

Не меньший урон несистемные действия властей нанесли и экономике. Закрытие границ как по инициативе сопредельных стран, так и по решению туркменских властей, нанесли удар по малому и среднему бизнесу, а также большому количеству частных предпринимателей, попросту — «челноков», живших доходами с приграничной торговли. Многие представители бизнеса оказались разорены.

Хотя власти и держали на приемлемом уровне снабжение населения продуктами питания, завозимыми государственными или около государственными монополистами, имеющими различные преференции, начался неконтролируемый рост цен на предметы первой необходимости, в первую очередь, на продукты питания. Одним из показателей сложившейся ситуации стал быстрый рост очередей за дотируемыми государством продуктами питания — дешевым хлебом, мукой, растительным маслом, дешевым мясом и импортными куриными окорочками.

В некоторых местах очереди за продуктами были круглосуточными, даже ночью, когда магазины были закрыты, люди продолжают стоять перед ними, соблюдая очередь, и ведут строгую запись очередников. Власти разгоняют эти очереди и перемещают их к «черному входу», чтобы людей не было видно как в самом магазине, так и вокруг официального входа.

Рассказывает один из продавцов одежды на «Оптовом» базаре Ашхабада:

«Раньше мы сами выезжали в Турцию и Китай, сами отбирали товар, сами на месте все оплачивали. Связи и механизмы отрабатывались годами. Сейчас все пошло прахом. Даже надежные партнеры за рубежом не могут отправить нам товар, так как нам невозможно его оплатить.

Банковская система в Туркменистане также парализована, в стране острая нехватка валюты, официальная наличная конвертация манатов в доллары запрещена, а перечислить через банк невозможно, даже иностранная служба Western Union принимает переводы по 100 долларов США в месяц. Какой тут может быть бизнес?»

В Ашхабаде зримо возросло количество нищих и попрошаек, появились люди, роющиеся в мусорных контейнерах, чего раньше просто не было. Существенно возросла преступность, в первую очередь грабежи, как на улицах, так грабежи и кражи домов и квартир.

По словам участкового полицейского одного из самого густонаселенного района «Парахат 4», если раньше пик преступности приходился сразу после объявления амнистии [помилования], а потом сходил на нет, то теперь такие случаи происходят постоянно.

«Мне приходится фактически сажать под домашний арест недавно вышедших по амнистии, по два-три раза в день проверять их. Бывших рецидивистов и наркоманов со стажем, вышедших из тюрем, мы просто забираем и на день закрываем в клетку в отделении полиции или в опорном пункте, чтобы не воровали. Что поделать, работы для них нет, а жить как-то надо. А в отделении, в клетке мы их покормим, задержанным за счет государства полагается хоть какая-то еда» , — рассказывает он.

Тем временем правительство никак не реагирует на ухудшение экономической ситуации. И до начала пандемии туркменской экономике приходилось туго — порядка четырех лет в стране продолжается спад и рецессия из-за резкого падения цен на энергоресурсы, в первую очередь, на газ. Продажа нефти и газа составляет около 80 процентов поступления валюты в страну, и ее объемы все время сокращаются.

Именно поэтому было запрещено хождение наличной валюты и запрещена ее свободная конвертация для населения. Для юридических лиц, занимающихся внешнеэкономической деятельностью, как правило, конвертируется не более 10 процентов от заявленной суммы в порядке очереди.

Планы есть, но их нет

Правительство приняло два плана по борьбе с последствиями короновирусной инфекции, но эти планы так и не были опубликованы. Общество ничего не знает об их содержании, а власти никак не комментируют их реализацию.

По словам одного из высокопоставленных чиновников налоговой инспекции Ашхабада, отказ от признания эпидемии в стране позволяет властям игнорировать ухудшение экономического положения населения — не вводить систему поддержки малоимущих, а также финансовую и экономическую поддержку малого и среднего бизнеса.

Несмотря на резкое падение оборота, продаж, власти не ввели никаких налоговых льгот для этой категории бизнеса, нет никаких субсидий или заморозки других платежей, как это делается в других странах.

Многие вынуждены платить арендную плату за торговые и складские площади даже во время закрытия всей торговли на карантин: свободных денег у людей нет, продажи не идут, а товар на улицу не выкинут, вот и вынуждены платить, влезать в долги, разоряться. Малый и средний бизнес в стране или уже умер, или вот-то умрет. Налоговые поступления сократились на 60-70 процентов по сравнению с прошлым годом. На восстановление уйдут годы.

Бывший чиновник министерства финансов и экономики Туркменистана рассказывает, что в ведомстве разрабатывали меры поддержки населения и бизнеса. От этих предложений не просто отмахнулись, но и сократили отдел, который этим занимался

«Все дело в политике — власти специально не хотят признавать наличие эпидемии и необходимости в связи с этим введения каких-то чрезвычайных мер экономической и финансовой поддержки. Нет признания проблемы, значит нет и необходимости реагирования на нее», — говорит он.

Директор одной из крупных складских баз государственной корпорации «Туркменбакалея» рассказывает о другом аспекте сложившейся ситуации:

«Президент распорядился после нового года повысить зарплаты на 10 процентов. Но никаких дополнительных фондов [зарплаты] корпорация нам не выделяет. Вышестоящие чиновники требуют повысить зарплату за счет сокращения персонала. А на нашей базе и так некомплект, мы физически не справляемся уже имеющимся персоналом, причем у нас остались только квалифицированные сотрудники, обслуживающие холодильное оборудование, обеспечивающие учет, логистику, погрузку и прочие операции.

Плюс ко всему, мне необходимо выплачивать больничные пособия, в том числе и болеющим коронавирусом. Под угрозу ставится не только вся технологическая цепочка, но и снабжение города [Ашхабада] продуктами первой необходимости».

Примерно такая же ситуация с «повышением зарплат» складывается в медицинской и образовательной сферах. Руководителям приходится прибегать к сокращению сотрудников для формального поднятия заработной платы всем остальным, увеличивая нагрузку на последних. А уволенные пополняют армию безработных: найти работу в условиях такого кризиса ни в государственных учреждениях, ни на предприятиях умирающего бизнеса нет никаких вариантов.

Еще трагичнее для населения и малого бизнеса складывается ситуации на периферии. Из-за нарушения логистики при введении карантинных мер доставка товаров в периферийные населенные пункты сократилась в разы. Многие частные магазины просто закрылись, в оставшихся сохраняется очень скудный ассортимент да и в условиях массовой безработицы мало кто в состоянии позволить себе покупки в частных магазинах и по коммерческим ценам.

Пострадали и частные пекарни, выпекающие хлеб, а государственные не справляются со спросом. В сельской местности все еще сохраняется традиция домашнего хлебопечения, но продажа муки строго лимитируется, хотя это хоть как-то позволяет сохранить условно справедливое ее распределение.

Наблюдения за реакцией правительства Туркменистана на вызовы и угрозы пандемии Covid-19 говорят о том, что власти традиционно предпочли скрывать проблемы и угрозы, чем предпринимать конкретные действия, признавая их серьезность и реально оценивая их последствия. Это создает дополнительные угрозы не только туркменскому обществу, но и ближайшим соседям, а в условиях пандемии — всему миру, делая Туркменистан непредсказуемым партнером.

Central Asian Bureau for Analytical Reporting (CABAR)